«У нас получилась история, которой можно гордиться»
Интервью с генеральным директором телеканала «360» Вячеславом Духиным.
– Вячеслав, вы родились в Китае, почему не пошли в китаисты как родители?
– Родителям, в жизни которых китайского языка и культуры было много,
хотелось, чтобы я пошел в каком-то другом направлении, изучал другие языки. В советское время после учебы в университете, они прошли стажировку в Сингапуре, потом Китай, три или четыре года Вьетнама. В общем, вектор им хотелось изменить. Это случается, наверное, когда погружаешься в ту или иную культуру или цивилизацию очень глубоко. Но сейчас я немножко жалею, что серьезного изучения китайского языка в моей жизни не случилось. Так вышло, что в детстве в общей сложности в Китае я провел семь лет. И по-китайски знаю счет, какие-то основные фразы, фразы вежливости, но знанием языка это, конечно, назвать нельзя. Уже сейчас, в своей взрослой жизни, когда оказываюсь в Азии, понимаю, что мне там очень нравится, мне там хорошо. Я воображаю себе какую-то связь, которая даже в документах не отмечена, там у меня написано, что я родился в Москве. Такой порядок, выдано в посольстве в Пекине — написано, что родился в Москве.
— Когда Вы вернулись второй раз из Китая, Вы уже в Москве продолжали обучение в школе?
— У меня было много школ. Я немножко походил в школу при посольстве в Пекине, немножко в школу в Москве, потом в школу при посольстве в Ханое, одиннадцатый класс закончил экстерном и в поступил институт.
— Куда поступили?
Поступал в МГИМО, факультете МО, у меня были европейские языки — английский и немецкий. Мне рано хотелось зарабатывать деньги. Но я видел карьеру отца в МИДе, и туда идти работать мне не очень хотелось.
Мое попадание на телевидение случайно. На втором курсе я искал место, где можно заработать во время учебы. Выяснилось, что телевидение как раз подходящее место. Мой товарищ, Федор Тавровский, в то время работал на НТВ, что считалось вершиной информационной журналистики. Он посоветовал попробовать «Вести». Я позвонил по телефону в титрах в конце программы, сказал, что студент МГИМО и есть языки. Этого хватило для начала разговора, позвали на стажировку; достаточно быстро, через пару недель, взяли редактором-международником. 1999 год, мне было 19 лет.
Работали по классической лесенке — ночь, утро, день, вечер. И всем редакторам-международникам страшно не хотелось работать ночью. Я пришел, все обрадовались – «Салагу заряжаем в ночь, а сами наконец-то нормально поживем». Меня тоже это на тот момент устраивало, потому что прекрасно совмещалось с учебой, я ничего не прогуливал, только иногда просыпал выход из вагона.
Потом оказалось, что ночь — это не навсегда, возник и день, и вечер, время очень прикольное для того, чтобы работать редактором-международником. ВГТРК как раз не нравились корреспонденты на коррпунктах. Я застал небольшой отрезок Швидкова, вскоре появился Олег Борисович Добродеев и его команда. Эфиров и сюжетов было много. Я проработал в «Вестях» до 2001 года, потом мне очень захотелось стать ведущим. Была у меня такая детская болезнь, на ней сыграли коллеги, которые в те времена активно строили информслужбу на «РЕН-ТВ». Позвали меня ведущим. Я такой смешной, угловатый молодой человек, но опыт был довольно полезным, потому что мне, интроверту, это дало раскованность, которую очень сложно приобрести. Поездил в командировки. Но в какой-то момент я, видимо, слишком агрессивно продемонстрировал свой характер главному редактору Лене Федоровой, и она решила со мной расстаться. Тогда я, как блудный сын, вернулся в «Вести», стал работать корреспондентом в «дежурке».
Меня никуда не ставили – все знали, что редактор я нормальный, а какой я корреспондент никто не знал, и на важные темы отправлять такого человека страшно. Поскучал в «дежурке», потом от грусти стал оформляться на месяц в Чечню на вахту. И тут грянула вторая война в Ираке. Это был мой звездный час. Меня и еще трех молодых корров, в том числе Костю Семена, отправили освещать войну, каждого в свою точку — одного в Кувейт, одного на американский авианосец, Андрея Медведева в Багдад, а меня в Катар, где находилось Центральное командование и проходили все брифинги, на которых американцы и объясняли, что и зачем они делают. Катар прикольная ваххабитская страна, нет алкоголя, ничего нельзя, но при этом командировка была очень классной. Я тогда как раз с девушкой расстался, началась депрессия, а туда приезжаю — солнце и героические прямые включения, вокруг люди в камуфляже, все это перекрывается кадрами бомбежек. А там за всю войну одна ракета случайно в пустыне упала, ее даже никто не видел. У меня был очень классный загар, мы каждый день купались в море, сюжетов не так много, в основном прямые включения.
В середине той командировки до меня донесли, что меняют человека на европейском коррпункте в Брюсселе, спросили, как с французским. С французским было никак, но я наврал, что учил его третьим языком. Приехал в Москву, утром стал ходить на интенсив, у меня было четыре месяца, пока оформлялась виза, четыре месяца каждый день три часа французского. Напитался до состояния, что смог брать интервью, не суперсложные, конечно.
Брюссель стал самым пестрым и интересным отрезком карьеры, работа, как у Джеймса Бонда, как в кино, только без женской составляющей. Дикое количество перемещений, не сидишь на месте, дома проводишь десять дней из тридцати. Брюссель был логистической точкой, откуда ВГТРК своего человека быстро перебрасывает не только в любую точку Европы, но и мира. У нас были вообще курьезные истории. В Монголию летали, в Индию на теракты в Мумбай, в Кению на захват судна пиратами, в Дарфур. Международка — это мое, потому что я много читал, мне легко было написать сюжет: мировая политика и происшествия, много спортивных историй. У меня в карьере три Олимпиады, в том числе в Пекине, поскольку родное место. Я комментировал с Губерниевым церемонию открытия. Это было как огромное прямое включение, интенсивное, тебя бросает из жара в холод, душно, выливаешь себе за шиворот воду, нервничаешь, а потом еще выяснилось, что мы на рекламе матерились, а было нельзя, потому что во время рекламы трансляция в интернет идет.
— Сколько Вы там служили?
– Я проработал в Брюсселе шесть лет. Но на третий год стал думать о смене места. Все комфортно, интересно и деньги платили хорошие, но ощущения пенсии в 26 лет не хотелось. Я очень рвался оттуда выбраться. Стал спрашивать у ВГТРК, когда меня вернут. Они долго отнекивались, и в какой-то момент я дал понять, что готов уйти. Всем стало неприятно, но они задумались о том, что меня придется возвращать. Вернулся в Москву, получил предложение поработать заместителем главного редактора канала «Россия 2», тогда ещё «Спорта». Я отвечал за набор развлекательных историй плюс квазиинформационную программу «Вести RU», которая была попыткой уйти в сектор информации, не пересекающийся с основными «Вестями». Опыт полезный и ценный, но самое главное, он стал первым реальным управленческим опытом — надо было собрать команду и сделать какой-то продукт.
— Что было после этой должности?
– Еще вспоминаю очень яркий, но неудачный проект запуска на «России» ток-шоу. Это первый опыт руководства большой командой. Мы делали дневное ток-шоу, которое называлось «Люблю, не могу!», его вела великая русская актриса Маша Аронова. Мы не вышли на те цифры, на которые нам нужно было выйти, не выполнили ту задачу, которую канал ставил перед командой, но мы были близки, нам не хватило чуть-чуть.
Вскоре после этого случилось предложение заняться телеканалом, который тогда назывался «Подмосковье». Это независимая структура, полностью принадлежащая правительству Московской области, это наш собственник и акционер. А с ВГТРК было соглашение о сотрудничестве, в рамках которого область купила эфирную частоту. Так называемая 25 ТВК, на которой раньше выходил «Евроньюс», досталась нам. Была договоренность с губернатором, он как раз решал, что делать с региональными медиа, возникла коммуникация с ВГТРК по этому поводу, Олегом Борисовичем мне была оказана честь – он предложил меня на эту роль.
— Расстрельный проект.
— Я в тот момент так не думал. Я как раз с судьбой находился во внутреннем диалоге, что я хотел бы свой проект, на котором я был бы первым лицом, и мне неважно, какого он масштаба. Я не замахиваюсь на что-то обязательно большое, какой-то известный бренд… Когда коллегам говорил, они не видели в этом шага вперед, движения и успеха, а я был дико счастлив. Я никогда не воспринимал эту работу как временную — отсидим, пересидим, а дальше будет еще что-то. Мы с командой, когда здесь оказались, точнее, это было не здесь, а в гораздо менее привлекательном здании, на пятой магистральной улице, в помещениях, арендованных у мелькомбината. Вокруг машины с мукой ездят, товарный поезд ходит. Помню, сижу первый день на работе, в девять вечера заходит охранник и спрашивает, почему не ухожу, все уже ушли. Выяснилось, что действительно все ушли… Но телевидение так не работает, надо было что-то с этим делать. Так прошел год подготовки к запуску «360».
— Ваша идея ребрендинга?
— Да. Год больших агрессивных реформ и перестановок, формирования новой команды. Мы уволили порядка 400 человек из 600. Не так много по телевизионным меркам. Еще было производство, в котором все свое, включая транспортный цех, 40 водителей в штате. У меня проходили «летучки» — где наша «незамерзайка», как будем хранить зимнюю резину. Мы постепенно от этого отошли и попытались сфокусироваться на творчестве, на вещании. И 19 мая 2014 года запустили канал «360».
— Какую Вы перед собой ставили сверхзадачу, приходя сюда, кроме того, чтобы стать первым лицом? В принципе получилась антикризисная история?
— В какой-то степени да, а в какой-то степени ее правильней называть стартапом. Несмотря на то, что канал «Подмосковье» формально существовал на тот момент чуть ли не десять лет, мы начали строительство с нуля. Из старой конструкции мало что взяли, мы все демонтировали и построили заново — как творчески, так и технически. Мне всегда хотелось видеть какое-то конкурентное поле и ставить цели, выраженные в цифрах. В этом смысле у нас получилась история, которой можно гордиться. Все это время у канала рост — доля, рейтинг, время смотрения. Отдельная история – цитируемость – очень важный показатель для акционера, к которому те, кто работает в больших известных СМИ, часто не привыкли – если ты большой канал, тебе необязательно быть первоисточником новости. Нам удалось воспитать много продюсеров и корреспондентов, которые могут добиться новости первыми и эту самую цитируемость нам обеспечить.
— А кто занимается рекламными продажами у Вас?
— У нас собственный внутренний отдел продаж.
— Вы, наверное, последние, кто сам продает в этой стране.
— Там немного гибридная история. Есть наш внутренний отдел продаж, а есть «Страна-онлайн», которая продает тематические каналы ВГТРК, «Москву 24» и нас.
— А такие важные решения, как рекламная политика и рекламная стратегия, принимают акционеры или Вы участвуете?
— Пришла «Страна-онлайн», предложила делать виртуальный рекламный канал, объединив инвентарь 360, Москвы-24 и Доверия – трех региональных каналов. Я встретился с руководством, предложил попробовать. Онисогласились. Я очень ценю то, как строится диалог – и по стратегическим решениям, и по тому, что кажется мелочами. Могут строго спросить за результат, сроки и показатели, но много и свободы. Более свободной конструкции, как творческой, так и менеджерской не существует больше нигде. И это главная вещь, которую коллеги, которые меня не поздравляли с назначением сюда, недооценили.
— Мир меняется, меняется стремительно, сейчас одного телевидения мало.
— Эти пять лет, что я занимаюсь «360», разделяются линией до диджитал и после диджитал. В какой-то момент мы пытались запустить нормальный телеканал, который прилично выглядит, делали его первый-второй год, а потом обнаружили, что тот эксклюзив, который наши продюсеры и репортеры героически добывают, он как-то не очень летит. Есть новость фантастическая – она звучит в эфире, но никто ее не замечает. Стали думать, что не так, и выяснилось, что у нас нет диджитала. Начали его строить и построили. Сейчас сайт «360» входит в тридцатку российских новостных ресурсов по трафику. По этому показателю мы где-то наравне с «Ведомостями»; по цитируемости на двенадцатом месте среди всех федеральных, рядом с «Российской газетой». Активно развиваются социальные сети, по всем метрикам все растет, есть 4 серебряных кнопки YouTube. Особенно хорош телеграм. Мы вторые после RT в сегменте general news, 40 тысяч подписчиков. В Instagram наш проект MBN360 – лидер, конкуренты есть, но цифры скромнее. На эти короткие дайджесты подписались более 800 тысяч человек, это живая аудитория, community, думаю, миллион обязательно будет.
